ВОДА - ОБЩИЙ РЕСУРС. ГЭС.

Вода – общий ресурс Динара Зиганшина, директор НИЦ Межгосударственной координационной водохозяйственной комиссии (МКВК) Центральной Азии Сегодня есть много возможностей для укрепления научно-технических связей и начала новых структурных проектов, которые могут быть выгодны для всех стран. О том, как строится сотрудничество стран в части регулирования трансграничных водных объектов, главному редактору «ЭПР» рассказала директор НИЦ Межгосударственной координационной водохозяйственной комиссии (МКВК) Центральной Азии Динара Зиганшина. — Динара Равильевна, Россию и Узбекистан исторически связывают тесные отношения. Как сейчас складывается сотрудничество в части использования водного хозяйства, в том числе для развития гидроэнергетики? Какую роль в этом играет Научно-информационный центр Межгосударственной координационной водохозяйственной комиссии Центральной Азии, который вы возглавляете? — Страны Центральной Азии совместно работают уже 30 лет в области координации использования водных ресурсов межгосударственных источников. МКВК была создана сразу после обретения независимости на базе того, что было основано еще в советское время. Еще в 1987 году были созданы две бассейные водохозяйственные организации, которые потом послужили основой, исполнительными органами Комиссии, созданной в 1992 году и состоящей из руководителей водохозяйственных ведомств стран Центральной Азии. В 1993 году было подписано Кзылординское соглашение, по которому создавался Межгосударственный Совет по проблемам бассейна Аральского моря (позже ставший Международным фондом спасения Арала). Предусматривалось, что Российская Федерация может принимать участие в работе Фонда в качестве наблюдателя. Это былое явное приглашение, Россия наделялась правами без обязательств, так как не являлась подписантом соглашения. За прошедшие годы было несколько волн с намерениями России присоединиться в качестве наблюдателя в Фонд, но этого так и не случилось. Первый руководитель нашего центра Духовный Виктор Абрамович долгие годы выстраивал тесные взаимоотношения с НИИ РФ. К примеру, в 2008 году была создана сеть водохозяйственных организаций стран Восточной Европы, Кавказа и Центральной Азии для обмена мнениями, опытом, информацией по самым разным аспектам водохозяйственной деятельности на русскоязычном пространстве. Очень хорошие рабочие и дружеские отношения у нас сложились, среди прочего с ФГБУ РосНИИВХ в Екатеринбурге. Мы не раз заявляли, что надо поддерживать связи, потому что у нас много общих водохозяйственных традиций, инженерных конструкций и идей, которые пришли еще с советского времени, и нужно делиться своими достижениями. Бассейн Аральского моря ассоциируется у многих только с экологической катастрофой, но ведь в нашем прошлом есть и позитивные достижения, включая гидротехнические сооружения и передовые техники ирригации, которые позволили региону развиваться. Мы должны извлекать уроки из негативного опыта и развивать позитивное наследие прошлой эпохи. Мне кажется, что время более плотных связей и контактов не было использовано полностью. Сейчас есть много возможностей для укрепления научно-технических связей и начала новых структурных проектов, которые могут быть выгодны для всех стран. — Как вы оцениваете эффективность работы МКВК Центральной Азии? Что было сделано и что еще предстоит? — Мы должны вспомнить, какой была отправная точка. На момент создания Комиссии проблем хватало: разрушение страны, экономический и социальный коллапс, становление национальной идентичности. И в этих условиях страны Центральной Азии не допустили эскалации конфликта из-за водных ресурсов. И в этом очень большой вклад координирующего органа. Сложно сказать, как развивалась бы ситуация, если бы его не было. Тем более что за эти годы были как очень маловодные, так и многоводные годы, особо требующие слаженной работы. Наличие мира и стабильности — это показатель эффективности и нашей работы. Теперь уже другие ожидания и планы. Когда у нас есть дом, мы начинаем думать, как сделать его лучше и краше. Сейчас ставятся новые задачи: расширять экономическое сотрудничество, делать его взаимовыгодным на основе рационального и скоординированного использования водных ресурсов региона. — Сейчас в первую очередь в этих проектах по укреплению связей лежит экономика, экономический интерес. В чем он заключается? Озеро Хисорак — водохранилище вблизи города Шахрисабз в Узбекистане Озеро Хисорак — водохранилище вблизи города Шахрисабз в Узбекистане. Фото: 123RF — Экономический интерес Узбекистана — это расширение рынков сбыта сельхозпродукции, привлечение инновационных технологий, инженерных идей и решений. Сейчас знание становится актуальней, чем когда-либо. Мне кажется, что Россия должна рассматриваться не столько как страна значительной внешней миграции для наших граждан, а как стратегический партнер в развитии региона. У Узбекистана и в целом у стран Центральной Азии есть серьезные планы перейти от аграрной страны к аграрно-промышленной, развивать сферу промышленности и сферу услуг. В этом направлении много делается, и видны результаты: увеличивается экономическая ценность этих направлений. Я вижу развитие именно таких связей. — Любой проект, связанный с водоемом, который расположен в пределах границ нескольких стран, приобретает трансграничное значение? И его необходимо согласовать со всеми. Это проблема? — Единый водоток по нормам международного права рассматривается как ресурс общего пользования. Есть определенные процедурные условия, которые необходимо соблюсти, чтобы начать на своей территории проект, который потенциально может оказать значительное трансграничное воздействие. Причем это касается как стран верхнего водозабора, так и нижнего. Потому что подразумевается не только физическое воздействие, но и социально-экономическое. Россия должна рассматриваться не столько как страна значительной внешней миграции для наших граждан, а как стратегический партнер в развитии региона. У Узбекистана, и в целом у стран Центральной Азии, есть серьезные планы перейти от аграрной страны к аграрно-промышленной, развивать сферу промышленности и сферу услуг. В этом направлении много делается, и видны результаты: увеличивается экономическая ценность этих направлений. Проект даже может физически не находиться на водотоке, но через него оказывать потенциальное воздействие на другое государство. На его окружающую среду, здоровье и безопасность человека, ландшафт, исторические памятники или другие материальные объекты, культурное наследие и социально-экономические условия. — Насколько важен межведомственный центр, который аккумулирует все компетенции? — Сейчас мы работаем в рамках децентрализации. Нет единого финансирования. Кроме того, необходимо учитывать много разных интересов, как государственных, так и частных. Приходится работать в децентрализованной системе, но при этом с большим процентом государственного участия. И один из механизмов в данном случае — стратегическое планирование. Есть оценка воздействия отдельных проектов, а есть оценка в части стратегического планирования. Раньше были схемы комплексного использования охраны по бассейнам, генеральные территориальные схемы, и все рассматривалось в комплексе. Сейчас похожий инструмент — стратегическое планирование — позволяет оценить, смогут ли совместно работать ГЭС и как. Максимальный эффект можно получить, только работая совместно. — Как развивается в стране гидроэнергетика? Приходится ли пересматривать проекты ГЭС? — Много проектов в Узбекистане, в Кыргызстане реализуются программы по развитию малых ГЭС. Многие планируемые или строящиеся крупные ГЭС в регионе проектировались в советское время проектными институтами Ташкента и еще Ленинграда (сейчас Санкт-Петербург) в увязке с оптимальной работой всего каскада ГЭС для различных видов использования, с приоритетом на орошение. Это, например, Рогунская ГЭС на реке Вахш, Камбаратинская, Верхне-Нарынские ГЭС на Нарын-Сырдарье. Сейчас многое изменилось: гидрология, климат, экология и приоритеты стран. Крупные ГЭС рассматриваются сегодня как ключевой источник обеспечения энергетической безопасности стран. Поэтому для стран так важно координировать свои действия по развитию и использованию трансграничных водотоков для взаимовыгодных решений. Раньше были схемы комплексного использования охраны по бассейнам, генеральные территориальные схемы, и все рассматривалось в комплексе. Сейчас похожий инструмент — стратегическое планирование — позволяет оценить, смогут ли совместно работать ГЭС и как. Максимальный эффект можно получить, только работая совместно. Другой вопрос, который раньше подробно не рассматривался, это изменение климата. В краткосрочной перспективе из-за таяния ледников сначала воды может стать больше, а вот в долгосрочной — резко меньше. Крупные ГЭС нужны как многолетние регуляторы, в том числе чтобы бороться с последствиями изменения климата. Но будет ли достаточно водных ресурсов в перспективе? Есть ли смысл строить ГЭС с долгим сроком окупаемости? Этот вопрос поднимался кыргызскими коллегами, когда обсуждалось строительство у них в стране крупных ГЭС. Это тот вопрос, на который мы должны сейчас честно ответить. Нам нужны комплексные оценки оптимальности выработки электроэнергии, использования воды на орошение и воздействия деятельности на окружающую среду. Гидроэнергетика должна быть одним из элементов общего энергобаланса. Я за диверсификацию. Мы уже видим, к чему может привести ситуация, когда полагаются только на один источник электроэнергии. Развитие возобновляемых источников энергии тоже может привести к излишкам выработки в пиковые сезоны и дневные часы. Нужно регулировать систему, аккумулировать излишки выработанной электроэнергии. В Центральной Азии переизбыток мощностей и огромный потенциал выработки. И если Казахстан и Узбекистан реализуют все программы по внедрению ВИЭ, то вырабатываемую на них электроэнергию некуда будет девать. Значит, нужны аккумулирующие емкости, в том числе гидроаккумулирующие емкости. Также важно продумать грамотную систему ее перераспределения и транспортировки. — Электроэнергетический совет стран СНГ способен выполнить консолидирующую функцию, чтобы можно было начать рассчитывать проекты на пять и десять лет вперед? — Это хорошая структура, но это совет национальных операторов, отвечающих за работу систем, ее оптимизацию, диспетчерское управление. Это не министерства энергетики, а мы все-таки говорим о том, что энергетике как отрасли нужен административный регулятор. Сейчас у нас ведется работа по совершенствованию структуры МФСА (Международный Фонд спасения Арала), где одной из задач является улучшение координации между министерствами энергетики и министерствами водного хозяйства и, возможно, создание какого-то рода комиссии. Рогунская ГЭС. Фото: 123RF Рогунская ГЭС. Фото: 123RF Нужно найти современное решение этой задачи, а не просто создать орган, который будет все контролировать, все решать и все аккумулировать. Я считаю, что нужно пазл собирать по частям, и каждый должен понимать свою роль в общей системе и осознавать свою ответственность. Министерства, курирующие водные вопросы и энергетику в странах Центральной Азии, очень разнородные. У одних значительные полномочия и вес, у других их недостаточно. Более того, мне трудно представить 10 министров из пяти разных стран (один по воде, другой по энергетике), которые, во-первых, могут регулярно собираться, во-вторых, быстро и оперативно принимать решения. И кто из двух министров в итоге возьмет на себя ответственность за финальный выбор? Поэтому невозможно создать одну структуру, которая будет и привлекать инвестиции, и администрировать, и выполнять научно-техническое регулирование. Нужно соглашение, которое бы определяло, что есть общий водный бассейн и воду из него можно использовать для разных целей странами бассейна при соблюдении оговоренных условий. Можно производить электроэнергии сколько нужно и продавать ее, если соблюдаются согласованные условия по режиму стока для других стран. В противном случае инвестор, заинтересованный только в получении максимальной прибыли, может коренным образом изменить режим стока, и это повлияет на весь бассейн. Согласованные странами правила регулирования должны быть подкреплены соответствующим финансированием общих мероприятий, страхованием рисков (экологических, климатических, политических и т. п.) и другими условиями обеспечения их соблюдения. Сейчас сложно прогнозировать ситуацию в мире. Инвестор придет только тогда, когда он будет изначально знать все условия, возможности и ограничения и будет уверен в стабильности. И это будет выгодно всем сторонам.